автор: Соколов Валентин

место: Приморье, Хабаровский край, остров Сахалин

время:июyь 2013 г.

Холмск

В июне 2013 года я перешел на Сахалин в самом узком месте Татарского пролива.

…Еще за месяц до похода я смутно предполагал, что поеду на запад. На всякий случай по телефону забронировал билет на паром до Ванино: дорога манила. Постепенно сформировалась и концепция грядущего путешествия: сначала поехать в Приморье к другу, с которым мы не виделись порядка пяти лет; оттуда автостопом через Хабаровск добраться до посёлка Лазарев, откуда до Сахалина рукой подать – около семи километров; перейти на остров; далее, двигаясь на юг, прибыть в родной Макаров. Таким образом, я планировал пройти путь, по которому  древние народы с материка заселяли наш остров.

Отъезд состоялся 25 июня. Я взял с собой 90-литровый рюкзак, палатку, спальник, одежду, продукты и гитару и рейсовым автобусом убыл в город Холмск.

Паром отправлялся вечером, и у меня было масса времени для прогулки по городу, благо с погодой в тот день повезло.

В Холмске мне приходилось бывать и раньше, но в этот раз я прочувствовал его атмосферу сполна. Я бродил по холмистым улицам города и сделал ряд замечательных наблюдений. Холмск отличается от других городов Сахалина. Например, такие города как Долинск, Макаров, Поронайск, Томари, Углегорск, Анива похожи друг на друга, поскольку в их основе лежит типичная японская планировка, да и рельеф сопок одинаков.

Столица области, Южно-Сахалинск неизбежно теряет свою “сахалинскость” и постепенно становится похожим на обычный безликий российский город, застраиваемый многоэтажками, супермаркетами и торгово-развлекательными центрами; он становится типичным современным Вавилоном, который запружен машинами, отравлен смогом и испачкан грязью, физической и моральной. Впрочем, окружающие город сопки не дают ему утратить окончательно своей самобытности. 

Города Северного Сахалина – это уже другой тип, скажем, тип советского города, хотя каждый из этих городов имеет свои характерные особенности.

Особняком стоят портовые города – Корсаков и Невельск. Холмск тоже портовый город, но он обладает своим неповторимым колоритом.

Бродя по его извилистым улицам, я без труда представил себя в небольшом японском портовом городе – японский дух здесь еще по инерции присутствует. Это совершенно другой мир. Постмодерн здесь представлен в ничтожно малых количествах: в глаза не бросаются кричащие краски рекламы, солнце не затмевают громады  супермаркетов и современных высотных безвкусных зданий.

…Ближе к вечеру паромом я покинул остров.

Первое время паром шел вдоль берегов Сахалина, постепенно уходя по Татарскому проливу на северо-запад. Небо хмурилось, над судном парили чайки. Сахалин терялся в тумане. В голове строились планы походов на южные и северные точка острова. Live long, родная земля!

Моими попутчиками оказались дембеля. Они возвращались домой в Забайкалье. Мы с ними быстро нашли общие темы: Забайкалье в прошлую поездку по стране меня впечатлило весьма.

     Хабаровский край

Наутро, 26 июня, часов в восемь, мы прибыли в порт Ванино. Небо хмурилось, как и на Сахалине. Автобусом доехали до жд- и автостанции. Оба маяка Ванино вновь напомнили мне ростральные колонны Питера, но в сам город я заходить не стал. Сразу отправился на трассу.

Основную часть путешествия по Дальнему Востоку, как обычно, планировалось проделать автостопом. Мне повезло, за городом сразу же остановился легковой автомобиль. С водителем Валерой, с которым, как оказалось, я шел на одном пароме, мы доехали прямиком до Хабаровска.

До Хабаровска доехали быстро и весело и были в городе уже вечером. К тому времени распогодилось. Валера любезно довез меня через весь город до выезда на Владивосток, где в дачном поселке я поставил палатку.

На следующий день, 27 июня, утром я вышел на трассу стопить машины на юг. Было солнечно. Нещадно ела мошкара. Это вообще бич Хабаровского края. Местные, чтобы защититься от нее, делают из веток веники и обмахиваются ими.

До Бикина – границы Хабаровского и Приморского краев – меня подвез Андрей, военный. Тут располагается крупное войсковое соединение.

В этих местах небо стало хмуриться.

Еще пару километров, до моста реки Бикин, я проехал в кузове грузовичка.

Я сделал интересное наблюдение: дикая хабаровская мошка закончилась как раз на границе с Приморским краем. Да и природа стала иной. Значит, границы краев имеют не просто условное обозначение, но проходят строго по границам природным и климатическим.

До развязки Владивосток – Уссурийск мы доехали на самосвале с Иваном. Вечерело.  

Приморье

Мой путь пролегал в Приморский край, в Михайловский район, что возле Уссурийска, в село Первомайское, где когда-то располагался колхоз имени китайского коммуниста Сун Ятсена. Там живет мой друг Саня-директор (он директор школы).

Вечером я уже был у него, проделав, таким образом, за день порядка 600 км.

Те края поразили меня своими просторами, полями, раскинувшимися до самого горизонта. А еще там живут хорошие люди, трудолюбивые и добродушные. Я обратил внимание, что многие семьи в том селе имеют крепкое хозяйство. Таких людей в советской историографии принято было называть кулаками, незаслуженно придавая этому слову негативный оттенок.

А люди там и в правду добродушные: в гостях у Саниных друзей, крестьянской семьи, мне в путь надавали столько провианта, что требовался по крайне мере мотоцикл с коляской, чтобы взять с собой все эти трехлитровые банки с солениями, армейскими сухпайками и пр.

     Край приморский восточных ветров,
           Край ночных одиноких холодных костров,

Край туманных портов и мостов –

         В океан уходящий родной Дальний Восток.

Вновь Хабаровск

Пробыв в Первомайском три дня, 1 июля, в понедельник, рано утром я отправился обратно в Хабаровск.

Добраться до Хабаровска мне удалось в тот же день. По пути я встретил коллегу, автостопщика из Саранска. Он ехал на Сахалин, где планировал посетить мыс Крильон, мыс Великан, пересечь остров по трассе через перешеек Поясок и выйти опять на западное побережье. Это “опопсевший” маршрут, я подозреваю, проложил мой знакомый путешественник-экстремал Егор из Томска. Пару лет назад Егор, по прибытии в Холмск (впервые вообще на Сахалин), сразу же отправился на мыс Крильон. “Слез я с кузова. Шел дождь. Я зашел в какие-то развалины, переоделся. Сразу же подумал: нужно идти к людям”, – делился Егор своими воспоминаниями о том путешествии. Он дошел аж до Охи и, надо думать, по возвращении описал места, обязательные для посещения на Сахалине, и выложил в Сети. И теперь сей маршрут берут на вооружение материковские автостопщики.  

С Андреем мы стопили по отдельности, обгоняя друг друга по ходу движения по трассе, каждый на своих на машинах. Наконец под Бурлитом, неподалеку от Бикина, когда я терял надежду прибыть в Хабаровск в тот же день, остановилась машина, в которой на переднем сидении сидел Андрей. Военный журналист Дмитрий, бывший за рулем, довез нас до столицы Дальневосточного федерального округа.

В Хабаровске мы вписались у наших общих знакомых – Марины и Семена. Их вписку Андрюха нашел в Сети, а я их знал еще с прошлого года. У них я вписывался в прошлом – 2012 году – когда начинал свой автостоп по России. В то лето мы даже постритовали напротив городского парка веселой гурьбой. Приятно было вновь увидеть старых приятелей. Правда, Семен отсутствовал, находясь в это время на работе. За год в их семье произошло пополнение – родилась дочка, второй ребенок в семье.

Поужинав, легли спать. На следующий день, 2 июля, я отправился в гости к сестре и ее дочери, у них же и заночевал. На следующее утро я вернулся за вещами на вписку к Марине и застал там помимо Андрея еще двух человек: из спальника на полу на мимо смотрел не то мальчик, не то девочка лет десяти. Моложавый человек лет тридцати восьми, стоявший рядом, протянул мне руку:

– Майк, из Питера.

Ага, сразу видно, старый хиппарь-автостопщик, или вроде того. С дочкой путешествуют. Долетели, говорит, до Владивостока на самолете и оттуда путешествуют стопом. Планируют заехать на Сахалин. Майк начал расспрашивать меня, как попасть на остров и пр. Планы у них, конечно, грандиозные, амбициозные. И Андрюха вот тоже едет на Сахалин. Веселая компания набирается, правда, они поедут паромом через Ванино, я же пойду другим путём. Не “попсовым”.

“По долине Амура идет наша фура...”

Распрощавшись с коллегами по трассе, я покинул Хабаровск. На дворе стояло 3 июля 2013 года. При мне был атлас Хабаровского края, который я благоразумно захватил с собой в поход. Атлас был куплен несколько лет назад в Ванино, пролежал все это время, пылясь, на полке. Не думал. Что пригодится.

Дойдя стопом на двух машинах до Елабуги, я сел в фуру, которая шла на Сахалин. Водитель, Андрей возвращался домой, в Корсаков, из командировки в знойный Казахстан. Мы шли вдоль Амура, гладь которого мелькнула пару раз из-за леса. Доехали до Лидоги, откуда шла отворотка на Ванино. Андрей поворачивал на восток, я же продолжал путь на север. Сойдя с фуры, сразу же увидел Андрюху из Саранска, который разговаривая по телефону, то и дело выбегал на поворот, высматривая в надежде попутку на Ванино. Он мне кивнул головой, и больше мы с ним не виделись.

Какое-то время я шел пешком, пока не застопил Антона, направляющегося в Комсомольск-на-Амуре. По пути внезапно пробило колесо-“банан”, которое было поставлено как бы недавно, и мы ждали порядка часа, пока друзья Антона спешно не подъехали и не поставили новый “банан”.

Возле Селихино, на повороте на Де-Кастри, мы с Антоном распрощались. Дорога на Де-Кастри шла без асфальта, пыльная и пустынная. Машин нет, и я, не желая ждать у моря погоды, пошел пешком. Вскоре меня догнал легковой автомобиль. Водитель довез меня до Ягодного. Началась горная местность.

Впереди, столбом стояла пыль, вдоль всей дороги. Стена пыли виляла над тайгой. Это впереди шли фуры. Нам удалось их обогнать: целых три, растянувшихся на огромном расстоянии.

Показался Амур.

В Ягодном времени хватило лишь на скорый ужин в кафе, и я стрелой помчался к фуре, водитель которой любезно согласился меня подвезти. Кстати, это одна из тех фур, которые мы недавно обгоняли.

Едем в сумерках. Дорогу перебегает медведь. Дикая тайга.

По долине Амура

Идет наша фура.

Амурской водицей

   Скорей бы умыться.

Медленно ползем в гору – перевал. Огибаем его, и вот с высоты открывается панорама дальневосточной тайги, девственной, нехоженой. Сихотэ-Алинь, целая горная страна, протянувшаяся на территории Приморского и Хабаровского краев.

Темнеет. Подъезжаем к Циммермановке. Фуры становятся на ночлег. Я иду в беседку рядом и пытаюсь произвести отбой. Но это невозможно, поскольку лютые комары атакуют со всех сторон, даже спальник не спасает. Все-таки периодически удается впасть в забытье, не обращая внимания на комариный гул под самым ухом. Но покой продолжался не долго. В беседку пришли двое местных забулдыги, по пьяным голосам которых и звону стекла стало ясно, что тут они собираются бухать, всерьез и надолго, до утра точно. В темноте они меня не видят, зато их вижу я, поскольку горящий неподалеку фонарь отбрасывает на них слабый свет. Решаю брать ситуацию в свои руки и демонстративно поднимаюсь и собираю вещи. Забулдыги, увидав движение в темноте, потеряли дар речи от удивления. Однако, видя, что угрозы для них я не представляю, один из них решил создать конфликтную ситуацию, желая выяснить, кто я такой и с какой целью проник в эту местность. У него возникает подозрение относительно моей национальной принадлежности, но встретив стойкое сопротивление с моей стороны, оно перерастает в пространные рассуждения о том, каков настоящий русский человек, насколько он духовен и культурно развит. Пьяный бред, но приходится учитывать его, чтобы мирно разрулить ситуацию. Дело кончается тем, что мы втроем в порыве братских чувств обнимаемся и жмем друг другу руки. Ребята желают мне удачи, и я покидаю негостеприимный посёлок. Наступает день 4 июля.   

Наконец-то выхожу к Амуру и умываюсь его водой. Рассвет едва забрезжил, еще довольно темно.

Иду дальше по дороге. Прохожу мимо экскаватора с забившимися в нем людьми, не обратившими на меня, однако, никакого внимания. Сюрреализм какой-то. Даже не пытаюсь понять, что они там делают в шесть утра. Выхожу к речке (на карте она именуется Бешеной!), возле моста, развожу костер, готовлю завтрак. Комары свирепствуют (как раз под стать названию реки), спасаюсь от них в ядреной воде этой горной реки.

Де-Кастри – Лазарев.

Вновь иду по разбитой дороге на северо-восток.

Впрочем, шел я недолго, всего ничего, меня тут же подобрал микроавтобус с тремя парнями, ехавшими из Хабаровска погостить в родном Де-Кастри. Ребята прониклись уважением к моему путешествию и угостили кофе и бутербродами. Путь наш пролегал по живописнейшей местности, среди гор и тайги, мимо населенных пунктов с прекрасными названиями: Решающий и Софийск.

К 9 часам утра мы прибыли в Де-Кастри, в расположенный на берегу Татарского пролива симпатичный поселок, названный по имени соратника французского мореплавателя Жана Франсуа Лаперуза.

Де-Кастри – портовый город, здесь отгружают древесину, штабеля которой сразу же бросаются в глаза. Кроме того, в море виднеется нефтеналивной причал проекта “Сахалин-1”.

Перекусив в столовой и затарившись продуктами, иду дальше, на Лазарев. Пару километров, как раз до поворота на Лазарев, меня подбрасывает Владимир. В Де-Кастри и его окрестностях лежит асфальт, а вот уже на дороге, идущей до Лазарева, начинается родная грунтовая дорога. Это счастье, что тогда стояла сухая погода.

Направление на Лазарев указывает деревянная табличка “Лазарев 92 км”. Иду по дороге. Догоняет джип. Ребята интересуются, куда это я направляюсь, и сочувствуют, обещают подобрать через пару дней, когда они поедут “в ту степь”, а пока им нужно на дачу заехать, здесь, поблизости. Спасибо и на добром слове.

Машин действительно нет, дорога пустынна, местами ее пересекает трасса нефтепровода.

Промчался вперед “Жигуленок”. Спуски, подъемы, солнце жарит… Навстречу едет грузовичок, внутри двое. Остановились. Напоили свежим молоком. Водитель, уфимец Захар, живущей здесь уже долго, с легким башкирским акцентом сказал, что народ нынче неважный пошел, но когда я буду проходить Чихачево, меня там пустят переночевать, имя Захара там, мол, имеет силу закона. Не всё так плохо.

На обочине дороги, на сухом горючем, запасами которого меня обильно снабдили в Приморье, готовлю скудный обед, даже не обед, а чаепитие. Мимо, со стороны Лазарева проезжает иномарка, с любопытством смотря на “пикник у обочины”.

 Часам к пяти меня нагнал автомобиль. Я его застопил, и из машины вышли трое: два парня и девушка. Они с интересом закурили. Познакомились: Костя, Владимир и Саша (Александра). Парни из Лазарева, а девушка едет в гости к одному из них. Дорогу провели в оживленной беседе.

К восьми вечера я уже был в Лазареве.

Переход на Сахалин

– Сахалин вон там, – указал рукой на восток, сокрытый в тумане, водитель Костя. Небо хмурилось, дули ветра.

– Вон “Эвай” (баржа), – махнул рукой Костя, подруливая к причалу, у которого на волнах одиноко качалось суденышко, – внутри матрос, с ним можно договориться, чтобы на Сахалин перевезли.

Поблагодарив ребят, я помчался на ржавый причал. Матрос на барже сказал, что сегодня судно явно не пойдет, а завтра – смотря по погоде. Море-то штормит. Море, и вправду, ярилось. Что ж, остается ждать завтрашнего дня. Матрос сказал, чтобы я подошел завтра часам к двенадцати, и если судно пойдёт, то они меня без проблем перевезут.

Поселок оказался унылым, в нем еще свежи следы некогда бурной жизни, которая имела место быть в советские времена по всей стране. Зияли окнами пустые дома, царила разруха – картина, характерная для захолустного городишки постсоветского пространства.

Времени на осмотр Лазарева не оставалось, поскольку вечерело, и мне не удалось взобраться на сопку над поселком, а также попасть на знаменитое место неудачного строительства легендарного сталинского туннеля на Сахалин.

Закупив продукты, я вышел на берег и, пройдя немного на юг от поселка, обнаружил чистый ручей, возле которого разбил под сопкой лагерь. Место было превосходное и безопасное. На исходе дня, в сгущающихся сумерках, я развел костер и, сидя у палатки, безуспешно пытался разглядеть Сахалин. В пару километрах к северу загорался огнями поселок Лазарев, на который наползал туман. Было немного тоскливо: родной остров рядом, рукой подать, и в то же время он недосягаем. Как никогда хотелось домой. Честно говоря, я был бы очень рад разбить вечерний лагерь на противоположном берегу, родные стены все-таки. А теперь остается ждать благоприятной погоды. А что если назавтра погода не наладится и море не успокоится?.. Будет не весело провести еще один день (а то и не один) в этих местах. Впрочем, обстановка была умиротворяющей.

На следующее утро, 5 июля, я увидел Сахалин, его горы.

Море было совершенно спокойным. Мгновенно собравшись, я устремился к барже. Вчера хоть и сказали подойти к обеду, но судно уже стояло наготове. Это было заметно даже издалека. И в самом деле, там суетился народ, размещая на палубе груз. Вчерашний знакомый матрос подтвердил мою догадку, и через двадцать минут мы отчалили.

Переход Татарского пролива, в этом самом узком своем месте (7.3 км) который именуется проливом Невельского, занял порядка часа. Адмирал Невельской доказал, что Сахалин суть остров, обнаружив этот пролив в 1849 году. Правда, пальму первенства у него оспаривают японцы, утверждающие, что Мамия Риндзо сделал это еще в 1809 году, и поэтому на японских картах этот пролив так и называется Мамия-кайкё (пролив Мамия).

С моими новыми знакомыми, вчерашним матросом Игорем и его товарищем Евгением, у нас состоялся интересная беседа. По их словами, изначально судно сие было танковозом, но теперь перевозит между Лазаревым и Погиби в основном КАМАЗы для нефтегазовых проектов. Кроме того, им случается возить всяких путешественников и фриков: байкеров, квадроциклистов, отчаянных теток на велосипедах, участников “Прыжка на Сахалин” (на дельтапланах, как я понял) и пр. В прошлом (2012 году), в ноябре-месяце, таким образом перешел с Сахалина на материк некто Сергей Онищенко, хипстер из Харькова, бард, путешествующий с гитарой по миру. С ним я списывался через Сеть по вопросу пересечения Татарского пролива незадолго до своей отправки в путь.

В этом же году я был первым. Правда, буквально за день до меня некто уже перешел на Сахалин. Это был откинувшийся недавно с зоны парнишка (о нем мы еще услышим), но он перешел с рыбаком на моторной лодке. На моторных лодках раза в два быстрее выходит. На моих глаза рыбацкая лодка на всех парах промчалась в сторону Лазарева. Дело еще в том, танковоз идет не прямо, а делает крюк к северу, чтобы (если не ошибаюсь) не поддаться мощному течению пролива. Вот и получается медленнее.

С севера на юг шел величественный лесовоз, груженный штабелями кругляка. Говорят, раньше таких лесовозов здесь больше было. Раньше вообще всего было больше. По мере скукоживания державы всего становится меньше, только дурости в головах и грязи в душах становится все больше и больше.

Тем временем, судно приближалось к родному берегу. Уже можно было разглядеть отдельные постройки на мысе Погиби, трактор, автомобиль, немногочисленных людей, собравшихся на побережье, вдалеке высились створы.

“Эвай” пристал к песчаному берегу. Я пожал руки матросам и капитану и перемахнул через борт. Тут же со мной поздоровалась симпатичная юная девушка, провожавшая на тот берег какую-то тетеньку.

Вот он, мыс Погиби. Бытует мнение, что свое название мыс получил потому, что именно с этого места пытались вплавь пересечь пролив беглые каторжане и погибали, не достигнув противоположного берега. Мне же приходилось слышать иное мнение, что это название происходит из языка аборигенов острова (что оно означает, не помню).  

Танковоз не медля отправился в обратной путь. Я проводил его взглядом. На удивление Лазарев просматривался хорошо (представляю, какое отсюда зрелище в темное время суток!), хотя постройки мыса Погиби с противоположного берега не видны.

Народ с берега куда-то делся, и я обнаружил себя одного. Было еще утро, и нужно было не теряя времени идти дальше, теперь на восток, до охотоморского побережья. Расстояние до него около 100 км, и каким образом и за сколько времени может быть осилен этот путь, я особо не думал. Главное, что я дома, все остальное мелочи. Должна быть дорога, на карте она четко обозначена, но на всякий случай я решил посоветоваться с местными.

Я ходил по поселку (на атласе Сахалинской области он обозначен как поселок Погиби), но нигде не обнаружил признаков присутствия людей, лишь собаки раздирались во дворах. Пришлось идти наобум.

Впрочем, почти сразу вышел на песчаную дорогу и пошел на восток.    

Пересекая Сахалин: поперек и вдоль

Дорога была наезженная: следы от “Уралов” были еще свежи. Активизировались комары. Правда, они были не такие яростные, как в Хабаровском крае, что позволило мне сделать поспешный вывод о том, что наши комары куда добрее тамошних. Навстречу ехал “ГАЗ”. Мы друг другу обрадовались, но, к сожалению, мужики ехали в Погиби, а не из. Связисты. Сказали, что по пути моего следования будет пара-тройка домиков трубообходчиков (труба тянется с Сахалина на материк, та самая, которая попадалась мне, когда я шел на Лазарев), там, мол, можно встретить теплый прием.

Пообедал на берегу озерца, в тех окрестностях их много. Эдакий оазис лесотундры посреди тайги.

Ближе к вечеру я и впрямь набрел на домик, да не просто домик, а целое хозяйство. Он расположено в 20 км от мыса Погиби. Сначала послышался гул работающего генератора, затем показался заброшенный дом, а чуть поодаль, в чаще, я увидел жилые постройки. Постучал в дверь. Открыла женщина.

– Здравствуйте! Путника напоите?

– Не просто напоим – накормим! 

Супруги, Валерий и Ирина, живут здесь давно, следят за состоянием трубы. Валерий тут вообще родился: разрушенный дом что неподалеку – это дом, где он родился и вырос. Хозяйка раскрыла ноут-бук и стала показывать фотографии семьи и природы. Добрые люди. Всё-таки радуется человек, когда встречает себе подобного в таких безлюдных местах. В местах же массового скопления людей ситуация иная.

Хозяева мне рассказали, что за день до меня у них останавливался парнишка, откинувшийся с зоны (тот самый). Они его накормили, дали новую одежду. Но насторожила хозяйку его фраза о том, что для полного счастья в таких диких местах ему бы еще “ствол” не помешал. Именно “ствол”, а не “ружьишко”, будто бы на человека охотиться собрался.

Неподалеку, в километрах двенадцати, брат хозяина живет, мол, переночевать у него можно.

…Остальную часть пути в тот день я прошел в усложнившихся условиях: комары рассвирепели не на шутку. Тогда я понял, что недооценил сахалинских таежных комаров, сравнивая их с хабаровскими: они роились густой тучей и облепляли со всех сторон, несмотря на то, что так же массово гибли в неравной схватке с человеком.

Дорога шла по ровной местности, просматриваясь далеко на восток. Вдали что-то замаячило, я разобрал силуэты мотоциклов. Байкеры, никак, или иные какие рокеры?.. “Рокеры”, завидев меня, притаились. Я невозмутимо продолжал свой путь. Приблизившись к ним достаточно, я понял, что это никакие не байкеры и не рокеры, а как минимум лесники. На одном мотоцикле сидела женщина с девочкой, возле другого мотоцикла стоял мужик с ружьем и внимательно смотрел на меня. На его мотоцикле сидела девочка постарше.

– А я уж было думал, медведь, чуть не подстрелил тебя, да жена сказала, что человек идет. Через два километра будет наш дом, направляйся туда. Мы скоро вернемся.

С этими словами они помчались на запад. Через некоторое время, обернувшись, обогнали меня.

Вскоре я был у них в гостях на реке Большой Вагис. Тот самый брат Валерия – Владимир. Живут здесь с женой Лидией и тоже следят за трубой. Внучки к ним вот на лето приехали. Хозяин рассказывал про жизнь в этих местах, как он принимал и японцев, и прочих путешественников и фриков. Упомянул он и моего предшественника.

Накормили, напоили, в баню пустили помыться. Низкий им поклон.

Бич этих мест – комары. Ночью в доме комариный гул не прекращался, впрочем, условия ночлега были несравненно лучше, чем в Циммермановке, в беседке, на открытой воздухе, где от комарья не было никакой защиты.

Наутро, 6 июля, прощаясь, хозяин сказал: “Ох, не завидую я тебе” и дал мазь от комаров, которая меня здорово впоследствии выручала.

Дорога пошла на подъем: начинались горы, видневшиеся с Лазарева. Комары неистовствовали, особенно в низинах. На дороге были пропечатаны следы медведей и прочих зверей, а также следы “откинувшегося” парнишки, который ровно за день до меня также шел строго на восток.

Спуски, подъёмы, ручьи, красотища. Небольшие привалы. Параллельно моему пути – трубопровод.

В обед, когда я был на полпути до восточного побережья, мне навстречу ехала вахтовка. Двое, сидевшие в кабине, радостно приветствовали меня жестами. Вскоре вахтовка шла обратно и, нагнав меня, остановилась.  

– Неужели русский русского бросит?..

С этими словами Сергей и Николай разделили со мной свои сухпайки. Мужики объезжали трассу трубопровода и собирали работавших в тайге вдоль экскаваторщиков и др. К вечеру машина добралась до федеральной трассы и, высадив меня, повернула на Вал. Я же стопом добрался до Даги, до горячих источников. 

Стопом же дошел потом до пгт Ноглики. В Ногликах ночевать было негде, и я решил двигаться дальше на юг.

На выезде из поселка, когда я шел по трассе, подкатил джип. Джипы в принципе почти не подбирают автостопщиков, а тут сам подъехал. Николай, сидевший за рулем, распознал во мне собрата, поскольку он сам любитель дикой природы и путешествий, и предложил вписку. Николай Чеченев (или как он просил себя называть, Саныч) – местный предприниматель, меломан, его знают сахалинские джиперы, байкеры и пр., и часто останавливаются у него на даче.

На следующее утро, 7 июля, я отправился дальше. Все так же стопом дошел до Адо-Тымово, затем до Воскресеновки, с Воскресеновки до Тымовска. С Тымовска с Павлом мы доехали до Победино. Следует отметить, что Тымовская долина – уникальное место, говорят, здесь свой микроклимат, который позволяет выращивать даже зерновые, и очень красивая природа. По мере продвижения останавливались в Рощино возле японского дота и далее у мемориала погибшим советским и японским воинам. Здесь как раз был укрепрайон Харамитогэ.

К вечеру я был в Смирных. До Макарова решил добраться ночным поездом. На ночном перроне собралось множество людей, в основном молодежи – провожали новобранцев. Было шумно и весело.

В полшестого утра, 8 июля, я уже был в Макарове и созерцал, как из студеного моря выходит, откуда ни возьмись, словно дядька Черномор, любитель утренних водных процедур.

Таким образом, мое путешествие по маршруту Холмск – Приморье – Хабаровск – Лазарев – Погиби – Макаров заняло 13 дней.  

…По следам древних народов, заселявших остров с материка, ходили многие и ходить будут и впредь. Сразу же после поездки я прочитал книгу современного японского ученого и путешественника Сэкино Ёсихару “Северный маршрут”. Сэкино перешел пролив Невельского зимой на лыжах по льду, затем вдоль западного побережья дошел до Виахту, а летом вновь прибыл в Виахту и оттуда уже на велосипеде пошел на юг по направлению к своей Японии. Он на своем опыте постигал, каково было племенам, которые когда-то давно, пройдя далекий путь от Алтая через Сахалин, проникали на Хоккайдо и закладывали основу этногенеза будущей японской нации.  

автор: Соколов Валентин